Из всех искусств для нас важнейшим…

Нам делали замечания с первого класса школы: «Бесконечно рисует на уроках и переменах, рисует страшные образы (это были либо рыцари, либо трансформеры и бакуганы, либо драконы и морские чудища)». Иван рисовал плакаты и комиксы красками, карандашами, фломастерами, мелками, но когда он нарисовал афишу к фильму, начал писать сценарий и раздавать роли моим знакомым, мы решили отдать его в школу изобразительных искусств.

После нескольких уроков молоденькая учительница, практически в слезах, умоляла забрать ребенка из студии, так как он не рисует яйцо или яблоко, не штрихует разными карандашами, чтобы набить руку, а продолжает рисовать афиши к фильмам, книгам и мультфильмам. Мы держались, сколько могли, но так и не закончили год в школе изобразительных искусств. Нас просто оттуда выгнали за непослушание. Иван продолжал ожесточенно рисовать дома и на переменах в школе, читать книги про художников и с восторгом ходить на выставки. Однажды летом он попал в лагерь в смену, посвященную киноискусству. Он принимал активное участие в съемке фильма, разыгрывал сцены, готовил декорации и костюмы, писал реплики и рисовал, рисовал, рисовал. Вожатые не могли нарадоваться, говорили, что надо отдать его в актерскую студию и продолжать развивать талант художника. На наш вопрос не хочет ли Иван пойти в актерскую студию, он ответил твердым: «Нет!» «Но чем же ты хочешь заниматься?» - спросили мы. Он буркнул: «Рисовать», - и удалился с карандашами в комнату.

Карандаши и ластики, ручки и фломастеры, кисточки и краски были везде - на столе, под столом, в портфеле, в пакете со сменной обувью, в раздевалках по плаванию, во всех карманах, всегда за ухом или в руке.

«Он рисует одного и того же человечка», - кричала бабушка. «Я стремлюсь к правильным формам», - парировал Иван. «Это похоже на шизофрению», - продолжала кричать бабушку. Иван сдерживая слезы, хлопал дверью и кричал через закрытую дверь: «Никто, никогда не понимал художников!» Сразу после новогодних каникул Иван прибежал домой возбужденно-радостный. «Мы ставим спектакль! Я играю главную роль. Надо срочно готовить плакат и костюмы». И началось - вместо уроков и дополнительных занятий, он рисовал, готовил роль, бесконечно перекладывал с места на место костюм и сводил нас с ума, всем видом показывая, что ничего важнее спектакля в его жизни нет. Мы давали ему советы, улыбались при слове «репетиция», отпускали в театр, 100-й раз вместе слушали аудиокнигу «Три толстяка» Юрия Олеша, чтобы лучше изучить роль. И вот премьера. Он скрыл от нас. И мы чуть с ума не сошли, так как ребенок вовремя не вернулся из школы. Пришел домой, сказал, что устал и лежал пару часов на постели, ни с кем не разговаривая. Мы, конечно, его отругали, но с интересом стали ждать второй премьеры (специально для родителей).

В субботу мы официально были приглашены. Бабушка идти не хотела, говорила, что все это блажь и чушь, и лучше бы прошел тест по математике -, экзамен скоро, но мне удалось ее уговорить. Дети носились по залу в костюмах, подбегали к родителям, а после начала выглядывали из-за декорации и махали руками папам и мамам. Иван вел себя невозмутимо и выглянул только раз, чтобы удостовериться, что мы пришли. Начался спектакль. Роль доктора Арнери была самой главной. Иван был на сцене почти все время. У него был даже длинный монолог. Он действительно играл. Когда спектакль закончился, зал взорвался овациями и вдруг закричали: «Иван! Браво! Иван – лучший! Молодец!!!» Я была горда. Я смотрела на его лицо и видела, что он устал после спектакля, он скромно кланялся и улыбался, но был весь погружен в себя. Родители стали подходить ко мне и в один голос говорить, какой у сына талант и, что надо обязательно отдать его в актерскую школу, ибо он был единственный, кто играл по-настоящему. Иван? Актер? Чушь и блажь, - думала я, пытаясь вспомнить, сколько родителей актеров и актрис были против выбранной профессии.

Этим летом, по просьбе сына, я опять отправляю его в актерский лагерь на одну смену. Может, лучше перевести пока не поздно в математический класс? Несколько разговоров в этом году, куда бы он хотел ходить дополнительно, с треском провалились. Школа ИЗО - нет (я - самоучка от рождения, многие великие художники нигде не учились), актерские курсы - нет (там надо учить стихи, а поэзию я ненавижу), английский язык - нет (я итак сам учу), спортивная секция - только плавание (спорт для дураков), школа юного историка - нет (мне не нужны лекции, я сам много читаю и знаю, а там будет зомбирование)... Иван шел рядом и молчал. «Я горжусь тобой, ты был молодец!», - сказала я. «Бабушка сама пришла или ты заставила?» - спросил Иван. «Сама», - ответила я. «Неправда», - произнес он. «А чем бы ты хотел заниматься? Я слышала столько восторгов по поводу тебя», - спросила я, внутренне сжавшись и ожидая, что он скажет актером. «Я хочу быть художником», - ответил Иван. Я выдохнула. Пусть себе рисует. Ничего, что из класса рисования выгнали, зачем ему штрихованное яйцо и яблоко. Дело за малым - подтолкнуть его к мысли, что учиться - это здорово и хорошо, что не все великие художники были самоучками и, что никому из гениев математика не мешала...