Танцуй, пока молодой: интервью с актрисой и балериной Большого театра Анной Нахапетовой

Аня, давай начнем с самого начала: откуда в твоей жизни появился балет?

Как рассказывал папа, с самого раннего детства, где бы мы не находились, я всегда начинала танцевать, и этот мой танец непременно заканчивался шпагатом. Есть еще семейная легенда, что когда меня принесли из роддома, папа увидел мои вытянутые стопы и воскликнул: «Все! Она будет балериной!». Вот с этого «Все!» – все видимо и началось (смеется).

Родители категорически не хотели, чтобы я продолжила их путь и стала актрисой, а меня кидало то в одну, то в другую сторону. На каждый семейный праздник я писала сценарии и ставила спектакли, в которых мы с сестрой играли. Эти постановки длились по четыре часа, мама с бабушкой начинали просить меня устроить хотя бы антракт, а я ужасно на них обижалась (смеется).

Так с детства я старалась объединить мою любовь к драматическому искусству и танцам, но в данный момент драма, видимо, все-таки взяла верх. Хотя свои 20 лет Большом театре я честно отслужила, перетанцевав практически весь кардебалетный репертуар театра и исполнив более 15 сольных партий. Недавно я оформила пенсию и даже получила звание ветерана труда.

Где ты начинала заниматься балетом?

В 3,5 года меня отдали в кружок при Дворце пионеров, где преподавала замечательный педагог Анна Леонидовна. Увидев мои данные, она сразу приняла меня в группу девочек, которым было по 6-7 лет, и стала усиленно со мной заниматься. После этого я поступила на подготовительные курсы при Хореографическом училище, и все были абсолютно уверены, что учиться я буду именно там, но когда пришло время экзаменов, меня не взяли.

В комиссии был кто-то из известных педагогов?

Да, принимала сама Софья Михайловна Головкина, к которой впоследствии я перевелась и у нас были прекрасные отношения.

На Анне и Полине: платья Vilshenko.

А ты сама помнишь свои ощущения во время того экзамена?

Мне было 9 лет, и мыслей, что жизнь на этом закончилась, у меня точно не было. Родители сразу решили – едем в Вагановское училище, оно вырастило прекрасных звезд.

Дело в том, что мы были уверены, что я поступлю и к этому моменту мои документы из начальной школы, где я училась первые 3 года, уже забрали. Если бы я не поступила в Вагановское, мы точно поехали бы в Пермское и так далее (смеется). Была четкая цель – сделать из меня балерину, и мы все вместе шли к ней не смотря ни на что.

То есть, вы с бабушкой переехали жить в Питер фактически во имя искусства?

В Питере у нас не было родственников. Бабушка – коренная москвичка, мы все – коренные москвичи. На семейном совете было решено, что бабушка поедет со мной (я была абсолютно домашней девочкой, а интернат в то время находился не в самом училище). Мы сняли крошечную комнату в коммунальной квартире, примерно 10 квадратных метров.

Спустя 15 лет после окончания училища я зашла туда и не смогла понять, как мы там жили. А ведь мы так прожили 3,5 года, мало того, туда же, практически каждые выходные, к нам приезжали мама с сестрой. В комнате стояло раздвижное кресло, на котором я спала, потому что две кровати туда не влезали, бабушкина кровать, стол и маленький шкаф.

Дисциплина в училище была строжайшая: меня не отпускали в Москву к родителям даже на официальные праздники. В балете, ведь, все по-другому: каникулы и выходные не совпадают с общепринятыми, поэтому мы с сестрой не могли проводить их вместе. Это был действительно очень сложный период не только для меня, но и для всей нашей семьи, а потом еще и папа уехал, и маме пришлось одной разрываться на два города…

В общем, плохо учиться и не стать балериной, как мне кажется, я просто не имела права. Но через три года бабушке пришлось вернуться домой. Мама одна не справлялась с Машей и с работой, ей нужна была помощь. Бабушка уехала в Москву, а я осталась в Питере у друзей. У кого я только не жила, но в итоге стало ясно, что дальше так продолжаться не может, и тогда я вернулась в Москву и перевелась в Академию хореографии.

На Анне и Полине: платья Vilshenko.

Ты год прожила одна?

Нет, месяца два-три, я поняла, что больше не могу, и меня перевели в Москву. Снова была комиссия и на этот раз меня приняли. Я была счастлива! Во-первых, я была дома, а во-вторых, у меня появилась новая цель – попасть в Большой театр.

По Питеру не скучала?

Нет, не скучала, но когда много позже я приехала туда на гастроли, почувствовала ностальгию. Я гуляла по нашим с бабушкой местам, зашла в кулинарию Метрополя, где она мне иногда покупала сладости. Мы любили в воскресенье покататься на кораблике, и я все это проделала снова, но уже совсем с другими ощущениями.

Сейчас, приезжая в Питер, я понимаю, что очень люблю этот город, что он для меня родной, я его прекрасно знаю (по крайней мере центр). У меня сохранились теплые отношения с девочками, с которыми я училась. Недавно они даже пригласили меня на 20-летие окончания училища. Это было невероятно трогательно и очень приятно. Я поняла, что это та часть моей жизни, которая никуда от меня не денется. Очень счастливая часть.

В течение твоей учебы в балетном училище ты встречалась с жестоким отношением учителей, о котором так часто рассказывают в фильмах и передачах?

Эти истории про битое стекло и отрезанные ленты на пуантах – полная чушь. Нас никто не лупил, не было никакой жестокости. Была жесткость в плане дисциплины, поблажек не делали никому. Ты не можешь пропустить урок, не можешь уехать, не можешь просто простудиться… Но это не страх перед чем-то или перед кем-то, а твоя цель заставляет тебя двигаться не смотря ни на что. Пока ты учишься и танцуешь, ты сам не хочешь видеть ничего кроме балета. Ты думаешь только о новых партиях, ставишь цель и идешь к ней. И так без конца.

У моей мамы есть традиция – на свой день рождения она обязательно куда-то уезжает вместе с семьей. Так вот за 25 лет я с ней ездила максимум раз 5.

Поэтому ты не хочешь, чтобы Полина пошла по твоим стопам?

Да! Это очень тяжелый труд и все-таки неблагодарная профессия, 20 лет пролетает мгновенно и ты оказываешься нигде и ни с чем.

Скажи, в каком возрасте среднестатистической балерине пора уходить со сцены?

Я считаю, что балет – дело молодых (мы сейчас не берем в расчет Майю Плисецкую – таких единицы). Когда ты выходишь на сцену в 37 лет, а рядом стоит девочка 18 лет – разница очевидна: не та спина, не те руки... Свой возраст не скроешь. Надо уметь вовремя остановиться, а остановиться невозможно, невыносимо.

У меня очень много подруг, которые уже на пенсии и при этом до сих пор страдают и тоскуют по сцене. Когда у них был последний спектакль, последний сезон, они рвались, зубами вцеплялись в любую партию – это очень страшно.

И все-таки есть сейчас в Большом кто-то из старшего поколения, над кем, как тебе кажется, возраст не властен?

Я преклоняюсь перед Марьяной Рыжкиной. Это одна из немногих балерин без возраста. У нее два сына, старший тоже работает в театре, и они вместе танцевали в балете «Чиполино». Марьяна – Редисочку, а Клим – графа Вишенку. Это было невероятно здорово и абсолютно органично, но такое очень редко кому дано.

Конечно, есть игровые партии, например, Андрей Ситников и Алексей Лопаревич работают уже очень много лет, но их никто не может заменить, они потрясающие артисты. Я же говорю об общей массе, о тех, кто исполняет классический репертуар.

Тебе в этом вопросе повезло, ты, можно сказать, давно готовила почву.

На самом деле я ничего не готовила. Я думаю – это судьба. Первую свою драматическую роль я сыграла 6 лет назад на сцене театра Сатиры в спектакле Стаса Николаева. Это была пьеса, написанная специально для меня.

Я не думала, что мне будет так сложно. Я периодически снималась в кино и относилась к этому как к хобби, но когда вышла на сцену и не смогла сказать ни слова, поняла, сколько мне нужно работать, чтобы хоть что-то получилось.

Что сказали родители?

Самым страшным был не семейный совет, а худсовет из всех мэтров театра Сатиры. Меня в жизни так не трясло. Но в итоге им понравилось, и почти 3 года мы играли этот спектакль. А потом мне позвонила режиссер Гульнара Галавинская и предложила ввестись в ее спектакль «Стеклянный зверинец». Актриса, на которую она его ставила, ушла в декрет, и ей срочно нужна была замена. Конечно же я согласилась. Позвонила маме посоветоваться: она стала меня отговаривать, сказала, что я не справлюсь. Я повесила трубку, тут же перезвонила Гульнаре и согласилась (смеется).

Там я познакомилась с ведущим актером театра Романа Виктюка Дмитрием Бозиным, а спустя 6 лет, в течение которых я каждый год выпускала по премьере, он привел меня к Роману Григорьевичу.

На Полине: платье Ruban, на Анне: платье A la Russe.

Что ты сейчас репетируешь?

В январе у меня была премьера в театре Виктюка – я сыграла в спектакле «Нездешний сад», а в сентябре Роман Григорьевич пригласил меня в свой новый спектакль по пьесе английского драматурга Джона Форда.

То есть, с этого сезона ты практически актриса театра Виктюка?

Это неофициально, но мне бы этого очень хотелось. Там абсолютно моя атмосфера, энергетика и, конечно же, невероятно талантливые партнеры рядом. Я не еду на репетиции – я на них лечу. Виктюк – гений, его можно слушать часами. Мы репетируем каждый день с 12.00 до 15.00, но мне всегда мало, хочется еще и еще. Он – потрясающий рассказчик и эрудит.

Даже если вдруг из этого ничего не получится – это та самая школа, которую мне необходимо было пройти, но дай Бог, чтобы все сложилось.

И все же, что говорит мама?

Я не могу сказать, что мама – фанат моего творчества, но на «Нездешний сад» она приходила три раза. Один раз вместе с Зельдиным, он сказал мне очень много хороших слов, и мама, как мне кажется, стала смотреть на меня в последнее время в профессиональном плане другими глазами.

На Полине: платье Milly Minis из Daniel Boutique, на Анне: платье Ruban Couture.

Давай теперь поговорим о Полине. Она ведь тоже невероятно одаренная, творческая девочка.

Полина уже, можно сказать, заслуженная актриса (смеется). Когда ей было 2 года, она озвучила всех детей в фильме «Одна война». Мы тогда назвали ее королевой гургура – это такие люди, которые занимаются озвучкой, и как в воду глядели, сейчас ее регулярно приглашают озвучивать детей и персонажей мультфильмов. У нее хороший слух, и она сразу понимает, что именно от нее хотят.

Впервые она снялась в пилотной серии «Ужасного няня», но она так и осталась пилотной. Это был ее первый опыт.

Снималась она и у моей мамы в фильме «Две женщины». Там была очень смешная история, перед сценой под дождем мама проговаривала актерам какие-то задачи. Вокруг стояли машины-поливалка. Пустили дождь и, вдруг, Полина начинает кричать: «Я не понимаю задачу, скажите мне задачу!» Время от времени Полина просит бабушку снять ее в кино (смеется).

А в прошлом году она снялась в фильме Веры Михайловны Сторожевой «Домик на юге», прошла кастинг и ее утвердили на роль внучки Нины Игоревны Дворжецкой. Мы провели целый месяц в Крыму, познакомились с прекрасными артистками Светой Ходченковой, Викой Исаковой, Ирой Пеговой, Ниной Игоревной Дворжецкой. Полина перестала стесняться и бояться камеры. Теперь, если есть какие-то кастинги, она бежит туда с удовольствием. Для меня очень важно, что все это ей в радость.

Я всячески пытаюсь развивать ее разносторонне, она занимается конным спортом, каратэ, английским языком, поет в школьном хоре, а по субботам я вожу ее в киношколу Миши Сафронова. Ей там очень нравится, и педагоги ее тоже хвалят.

То есть ты не имеешь ничего против ее будущей актерской карьеры, но категорически против балета? У нее же прекрасные данные!

Да, данные у нее очень хорошие, но мы живем загородом и постоянно возить ее на занятия у меня нет возможности. Балет – это колоссальный труд, и ребенок, и родители должны быть его фанатами, подчинить свою жизнь цели – сделать из дочки артистку балета. Не бывает такого, что девочка два раза в неделю ездит на занятия и вырастает в супер балерину. Это ежедневная работа, ограничения в еде, если ты склонен к полноте... Полина действительно потрясающе двигается, но она прекрасно понимает разницу между балетом-увлечением и балетом-на всю жизнь. Может быть, со временем, я отдам ее в «Тодес», а пока она ходит на хореографию в школе.

Бабушка Вера довольна Полиной-актрисой?

Бабушка Вера Полину очень любит, мне иногда кажется, что она отдает ей всю свою неизрасходованную любовь. Я не помню, чтобы мы когда-то лежали с мамой вместе в кровати, обнимались и она бесконечно повторяла мне, как сильно меня любит. С Полиной все обстоит именно так. Они ждут друг друга, Полина звонит бабушке каждый вечер, контролирует, когда она приедет: «Бабушка, я тебя подожду!» Другая бы сказала: «Нет, Полина, тебе завтра в школу, время полдвенадцатого, ложись спать». А мама отвечает: «Подожди, мы вместе пойдем пить чай». У них какая-то потрясающая связь, причем с годами они становятся все ближе и ближе, и это очень здорово.

Когда Полина была совсем маленькая, мамины подруги говорили ей: «Полина, у тебя такая молодая бабушка, зови ее просто Верой». На что Полина отвечала: «Вер много, а бабушка Вера у меня одна!»

На Полине: платье Milly Minis из Daniel Boutique.

Когда-то ты сказала мне, что не представляешь, что можно родить еще одного ребенка, что Полина заняла собой весь твой мир… Ты не изменила свое мнение?

Чисто гипотетически я могу себе это представить, но у нас с Полиной действительно какой-то такой свой мир, куда запускать кого-то еще в данный момент очень не хочется.

Я помню, что мне очень хотелось, чтобы у меня были еще брат или сестра, а Полина этого совсем не хочет и не просит.

Она взрослая, рассудительная «дама» и ревностно относится к любого вида конкуренции. Мне кажется, она очень боится, что ей придется делить с кем-то мою любовь. Да и я пока себе это плохо представляю (улыбается).

Благодарим за помощь в организации и проведении съёмки Государственный музей архитектуры имени А. В. Щусева.