В танце по жизни: интервью с солисткой Большого театра Анастасией Винокур

Настя, давай начнем с самого начала: откуда, вообще, в твоей жизни взялся балет?

Моя мама проработала в театре им. Станиславского и Немировича-Данченко 20 лет, и, собственно, из-за того, что мама работала в «Стасике», как ласково называют этот театр между собой артисты, все мое детство прошло за его кулисами. Я даже в 5 лет выходила на сцену в балете «Эсмеральда», была маленькой Эсмеральдой. Меня там по сюжету воровали цыгане, я жутко боялась Квазимоду, зато мне платили рубль за каждый спектакль, что было очень даже неплохо для 5 лет по тем временам (смеется).

В общем, я принимала участие в этом балете до тех пор, пока не выросла настолько, что меня уже было тяжело в мешок укладывать. Ну а потом мама отдала меня в «подготовишку» при балетном училище.

То есть родители и судьба за тебя предопределили твое балетное будущее…

Не совсем, все-таки изначально мне очень нравилось танцевать, и я танцевала всегда, везде и всюду, под любую музыку – неважно магнитофон это был или телевизор… В общем, мама поняла, что стоит попробовать, поскольку ребенок явно тяготел к танцам, ну и, конечно, ее личные амбиции тоже сыграли в этом немаловажную роль. Так что с 5 лет я занималась и хореографией, и гимнастикой, правда, был еще у меня выбор между большим теннисом и фигурным катанием, но так как, в отличие от балета, профессионалов в области спорта в нашей семье не было, то победил балет.

С первого класса школы меня отдали в «подготовишки». Там я прозанималась три года, а потом пошла в первый класс училища, 8 лет учебы пролетели невероятно быстро и, вот, я уже 13ый сезон работаю в Большом театре.

На Насте: платье и манишка RUBAN, серьги Axenoff Jewellery.

Неужели у тебя никогда не возникало желания уйти из балета?

Конечно возникало! Особенно где-то в 12-14 лет, когда были проблемы с формой и очень сложные переходные экзамены. Был период, когда мне хотелось все бросить, и я не понимала, зачем мне это надо, но, наверное, мой характер и ответственность перед родителями сыграли свою роль. В глубине души я понимала, что обратного пути уже нет, к тому же, я совершенно не представляла, чем бы я хотела и могла заниматься, помимо балета. Сцена – это такой наркотик-адреналин, невозможно описать словами те чувства, которые ты испытываешь, находясь перед зрительным залом, отдавая себя и получая взамен новые эмоции…

А драматическая сцена тебя не привлекает?

Это всегда была моя вторая мечта. Я очень хотела поступить на актерский факультет, но в результате отучилась хоть и в ГИТИСе, но на заочном продюсерском. Заочно учиться на актерском невозможно, а из-за работы в театре позволить себе полноценное обучение я, увы, не смогла.

Но мечта об актерской карьере меня не покидает, и может быть, когда-нибудь я ее осуществлю...

Расскажи, пожалуйста, о твоем увлечении цирком.

В течении 5 лет я занималась воздушной акробатикой и работала на полотнах, трапеции, канате, воздушном кольце, в общем, на всех видах воздушного циркового искусства.

Есть такая французская сеть отелей – Club Med. Мы очень часто ездили в них с родителями, практически с самого моего детства, и у меня была детская мечта поработать там аниматором. В результате, когда я туда поехала снова в отпуск в 19 лет, уже отработав 2 сезона в театре, то оставила свое резюме администратору, написав, что согласна на любую работу в летнее время. Через некоторое время мне позвонили и предложили работу воздушной гимнасткой в цирке. Я сначала обалдела от неожиданности, конечно, а потом купила билет, собрала вещи, сказала родителям: «До свидания, я уезжаю», – и уехала на 3 месяца работать в Турцию. За эти 3 месяца я обучилась всему, чему было можно в цирковом искусстве, безусловно, на достаточно любительском уровне, но все равно...

На Насте: боди Repetto, кардиган A la Russe, серьги Axenoff Jewellery

А дальше?

Когда я вернулась в Москву, то поняла, что не могу жить без цирка, мне нашли замечательного педагога в Московском цирковом училище, и мы с ней начали заниматься индивидуально. Каждый день, в перерыве между репетициями в театре, я ехала на тренировки. Вместе с моим педагогом мы подготовили несколько номеров, и я с ними выступала на вечере Юдашкина, в КЗ «Россия», в Кремле, на всяких вечерах, юбилеях, в том числе на юбилее папы… Я и летала, и пела, и танцевала – мне все это безумно нравилось и так продолжалось 5 лет.

А почему ты перестала этим заниматься?

Постепенно все сошло на нет, потому что в театре было полно работы, и надо было выбирать между цирком и балетом. К тому же, это стало просто опасно, я дошла до определенного максимального для себя уровня, дальше надо было, либо превращать цирк в профессию, либо оставлять его. Да и не было у меня уже того адреналина, который был в 19-20 лет, когда все по фигу и ничего не страшно. Я же могла и на 5-7 метров без страховки залезть раньше. А потом у меня начался большой проект в театре, и я на полгода уехала в тур с балетом Creation-2010 («А дальше — тысячелетие покоя») Анжелена Прельжокажа. Мы проехали 12 городов, показали 63 спектакля одним составом – это тоже был незабываемый опыт, и я за него очень благодарна.

Ты считаешь себя в большей степени классической или характерной балериной?

Я изначально – не классик. Наверное, в большей степени я все-таки характерный танцовщик, скажем так, классический-характерный – в меру моих физических и визуальных данных. Я не танцую в пачках и на пуантах, мои роли – это испанские и цыганские танцы. Хотя одна из моих больших ролей – сестра в балете «Золушка», и там были и пуанты, и пачки, но это был гротеск. Вообще, я серьезно подхожу к любой роли – неважно маленькая она или большая, смешная или не очень. Я танцую и мальчиков, и пожилых женщин: от брата Машеньки в «Щелкунчике» до няни в «Онегине».

Но все равно это характерные, но классические роли, а как ты относишься к современным постановкам?

Понимаешь, все-таки в нашем театре преобладает классика, а контемпорари – это что-то совершенно иное: другое представление о движениях и о своем теле. У Прельжокажа я танцевала босиком, полуголая каталась по полу…

Позже, когда участвовала в «Весне священной» у Татьяны Багановой, валялась в какой-то грязи, в сухой глине, трясла волосами, висла на канатах – конечно, в этих постановках не было рамок, была определенная свобода, свой кайф и после них было достаточно тяжело возвращаться к классике.

А у тебя никогда не возникало желания что-то самостоятельно поставить?

Когда мы готовили цирковые номера, я всегда что-то предлагала, идеи-то, конечно, были не мои, но я сама придумывала, как это все должно выглядеть. А вот прямо ставить-ставить, у меня пока желания не было. Я считаю, что хореографом надо родиться.

На Насте: платье Ester Abner, тиара и серьги Axenoff Jewellery.

В последнее время при слове балет все сразу вспоминают фильм Даррена Аронофски «Черный лебедь». Расскажи про ваши взаимоотношения в труппе и в училище – действительно имеет место быть подобная, доходящая до безумия, конкуренция?

Знаешь, когда меня спрашивают, отдавать ли маленькую девочку в балет, я кричу: «Нет! Ни в коем случае!», –потому что это сложный, каторжный и, честно говоря, в наши дни неблагодарный труд. Так что, если вы не хотите сломать ребенку психику и лишить его детства, то не отдавайте его в балет. Конечно, если у вашего ребенка нет каких-то фантастических данных и безумного рвения, что, в принципе, можно увидеть изначально. Отдавать ребенка мучиться ради своих каких-то амбиций, чтобы увидеть его в пачке на сцене – просто жестоко.

Хотя балетная школа – это дисциплина и ответственность. Мы, например, в детстве и отрочестве были настолько заняты, что у нас не было времени сидеть на лавочке и заниматься какими-то глупостями, мы работали и учились с утра до вечера. В наше сложное время, когда в школах черти что творится, балетное училище – в какой-то мере панацея от глупостей и лени. А с другой стороны после балетного училища очень сложно поступить в какой-то серьезный ВУЗ, потому что уровень общего образования там намного ниже.

Ну а истории про злых педагогов, которые бьют учеников по ногам и спинам – это правда?

В какой-то степени да. Нас учили и кнутом, и пряником. По ногам не били, но могли подойти и провести ногтями по лопаткам, чтобы держали спину. Засовывали 5-ти рублевую монету между ягодиц, чтобы не расслабляли их, делая плие. Но если честно, моральных унижений было гораздо больше: тебе легко могли сказать, что ты жирная, бездарная. Мне говорили: «Смотри, Винокур, сегодня у тебя щеки из-за спины не видны, теперь тебя даже уважать можно».

А между одноклассницами в балетном училище в принципе возможна дружба? Ведь вы там все конкурентки.

В школе в этом смысле было еще по-божески, хотя мне всегда мешала моя фамилия, из-за нее на меня обращали гораздо больше внимания, обсуждали и считали блатной, говорили, что я занимаю чужое место. Если бы не мамина поддержка и мой какой-то природный пофигизм, я бы наверно сбежала оттуда. Хотя мне изначально было намного проще из-за того, что я занимала свою нишу, у меня сразу было четкое амплуа, в котором не так много конкуренции, как у других девочек.

А вот в училище все было намного жестче, там меня просто ненавидели только за одну фамилию. И в театре первое время все обстояло очень сложно: я сидела без ролей, ни в чем не участвовала, меня просто выгоняли из гримерок, но я готова была переодеваться и в туалете – я в этом плане очень непривередлива. Хотя бывало, что мои вещи выносили в коридор, даже когда я уже танцевала. Тем не менее я старалась ко всему относиться с чувством юмора. Так что сложности были, но в пуанты битое стекло никто не засовывал и булавки в костюмах не оставлял.

Что-то ты описала далеко не самый радужный мир…

Абсолютно! А уж в свете последних кошмарных событий, случившихся с Сергеем Филиным, я даже и не знаю, как этот мир назвать.

Ладно, давай перейдем к приятной теме. Скажешь, кого ждешь?

Да, мы ждем мальчика. И даже имя ему давно придумали – Федор. Федор Григорьевич будет. Федя – мое любимое имя с детства. У меня была кукла-пупс по имени Федя, он, кстати, до сих пор есть, мы его с мамой нашли недавно.

Так вот, когда мы выбирали имя для малыша, у нас было два варианта – Федор или Александр, остановились на Федоре. А потом, как выяснилось, папу моего тоже звали Федя. Он нашел свои письма, которые писал из армии в 68-ом году, в них он везде подписывался Федей. Его маленький племянник, тоже Володя, как-то сказал ему, что в семье не может быть двух Владимиров Винокуров, поэтому он будет Федя. Так его и называли.

Ты рожаешь уже в сознательном возрасте. Раньше не была готова к этому?

Меня мама тоже родила достаточно поздно, в 32 года. Балеринам сложно забеременеть со всех точек зрения: и карьера, и физиология. Но что касается меня, то я просто не была готова к этому раньше. Хотя, с другой стороны, как к этому можно быть готовой… Ребенок – это же божий дар, имя Федор так и переводится.

Всему свое время, когда человек должен к тебе прийти, тогда и придет. Я рада, что у меня все случилось именно сейчас, в 30 лет. Раньше были амбиции, страх уйти со сцены… Кстати, меня перед уходом в декрет повысили, теперь я – солистка, так что в сентябре придется вернуться в театр (смеется).

Расскажи про то, как ты поддержишь форму.

Ты знаешь, у меня была очень легкая беременность, не было ни токсикоза, ни отеков, до 3 месяца я танцевала и выходила на сцену. У меня же роли не очень физически сложные, так что я думала, что и дальше буду танцевать, но заболела с высокой температурой и решила, что это знак свыше, пора остановиться.

На Насте: боди Repetto, кардиган A la Russe, серьги Axenoff Jewellery

А набрала много?

В общей сложности я набрала кг 10, причем у меня все ушло в живот, так что я не могу сказать, что я большая.

Ты себя в чем-то ограничиваешь?

Нет, у меня не было никаких пристрастий, просто ничего не хотелось есть, я даже себя заставляла. И я ничем не занималась, не ходила ни на какие йоги, просто плавала, много гуляла, и до последнего ездила за рулем.

Кормить будешь?

Да, буду где-то полгода обязательно.

А когда ты планируешь вернуться к занятиям?

Как пойму, что пора и хочу этого – сразу начну. Я жутко скучаю по театру, первый раз в жизни я не работаю так долго. Для меня это очень непривычно и уже хочется на сцену.

Расскажи буквально три слова про мужа.

Про мужа… Женаты мы уже 2 года, третий пошел. Вместе где-то года 4, он не имеет отношения к балету, но работает в шоу-бизнесе – заместитель генерального директора Black Star. Занимается всем подряд, в большей степени финансами. Я думаю, что он будет очень хорошим папой, он просто обожает детей.

О скольких детях ты мечтаешь?

Я изначально чувствовала, что будет мальчик. А вот моя мама, мечтала о девочке, хотела сразу отдать ее в балет (смеется). Я всегда знала, что первый у меня будет сын, но дочка тоже нужна обязательно!

Благодарим школу-студию хореографии «Балетомагия» @balletomagia за предоставленное помещение для съемки и чудесных учениц.

Совместный проект с порталом peopletalk.ru