Сначала мама, а потом модель: интервью с топ-моделью Ольгой Шерер

Оля, это уже второе наше с Вами интервью, в прошлый раз Вы говорили, что оказались совершенно сумасшедшей матерью и не можете никому доверить сына, поэтому вплоть до его 8 месяцев Вам никто не помогал. Cейчас Вы вернулись к работе, Валерио немножко подрос, поэтому мой первый вопрос: как Вам удается совмещать работу модели и материнство? Вы постоянно живете в Милане?

Да, но сейчас я активно работаю, поэтому все время куда-то езжу, а малыша беру с собой.

Вы путешествуете с няней?

Нет, я езжу с Валерио одна, без няни. Мне повезло – у меня есть одна няня в Италии и другая в Америке, но летаем мы вдвоём. Я не брала сына с собой в поездку только один раз – когда летала в Дубаи. Я просто испугалась сильного температурного перепада, так как дело было зимой, побоялась за ребенка. А вот на прошедших Неделях моды в Париже и Нью-Йорке Валерио был со мной.

Сколько месяцев было Валерио, когда он впервые попал на съемку?

В 3 месяца его уже снимали для кампании Dolce&Gabbana, но она не вышла, потому что снимки были слишком «откровенные», малыш был совершенно голый. А прошлым летом мы с ним вместе снимались для вашего проекта.

Расскажите, как складывалась Ваша модельная карьера?

Все произошло абсолютно случайно: в 14 лет на концерте в Минске меня увидела представительница модельного агентства. В тот год мы как раз переехали в другую квартиру, в новой школе не было балетной студии, в которую я ходила все предыдущие годы, поэтому у меня было много свободного времени, я пошла на собеседование и сделала тест. Чуть позже я познакомилась с Георгием – агентом Наташи Водяновой и Жени Володиной.

В Беларуси как такового модельного бизнеса нет, поэтому, увидев мои тесты, он пригласил меня в Москву, мне было 15 лет. Я приехала и приняла участие в большом показе итальянских дизайнеров в Санкт-Петербурге. А затем попала в Италию, где уже начала работать.Вы бросили школу?

Нет, я продолжала учиться и сдавала все экзамены задним числом, педагоги отнеслись к моей работе с пониманием. Первый раз я пробыла в Италии всего 2 месяца, сделала портфолио, а вернувшись, сдала экзамены и зачеты. Мне пошли на встречу все учителя и директор, никто не был против того, чем я начала заниматься.Вам всегда нравилась Ваша профессия или был момент, когда хотелось все бросить?

Был один неприятный случай, я даже не хочу называть это агентство. В самый первый раз я приехала в Москву с подругой из Минска, и мы пошли знакомиться с этим агентством, а попали на очень странный ужин… После этого у меня были не самые лучшие впечатления. Мне повезло, что потом в моей жизни появился Георгий. Именно благодаря ему я оказалась в отличном итальянском агентстве с хорошими профессиональными людьми.

Помните свой первый выход на подиум?

Конечно, это был показ Armani то ли в 2004, то ли в 2005 году, я как раз недавно вспоминала этот кастинг по случаю сорокалетия модного Дома Armani.

Расскажите, пожалуйста, с чего же все-таки начинается карьера модели, например, в Италии?

Ты приезжаешь заграницу в 15-16 лет, толком не говоришь по-английски, тебе дают лист А4 с расписанием кастингов и 4 полароида с твоей съемкой – и ты ходишь с ними по всем этим кастингам. И вот я со своими двумя словами на итальянском, двумя на английском, с листом А4 и картой города пошла «гулять по кастингам». Я приходила, говорила, что меня зовут Ольга, и уходила. Нам выдавали по 50 евро в неделю, на которые как-то нужно было жить. Тогда я жила у своего агента в Италии, который в результате стал для меня близким родственником, членом семьи. Помню, когда я немного освоилась в городе и захотела сходить на дискотеку, он закрыл меня дома и сказал, что отпустит туда только после звонка моей мамы – я на него ужасно обиделась (смеется). Но сейчас я ему очень благодарна, думаю, он от всего плохо меня и оградил.

В общем, я приехала одна в не очень знакомую страну и абсолютно незнакомый дом, я всегда носила с собой бумажку с телефоном Георгия, которому можно было набрать в случае проблем, и который сам звонил иногда даже в 3 ночи, чтобы узнать, что у меня все нормально. У него было очень много девочек-моделей в самых разных странах и мне кажется у него был список, по которому он всех обзванивал и проверял все ли в порядке.

У меня еще не самая пугающая история – я до этого была заграницей с родителями, а моя крестная жила в Италии, поэтому я что-то понимала по-итальянски и знала, что мне есть на кого там положиться.

А как Ваша мама решилась отпустить Вас?

Мама решилась, потому что ей позвонил сам Георгий (я ему говорила, что мама у меня строгая и вряд ли меня куда-то отпустит). Я не знаю, как он ее убедил, но мама только сказала, что у него прекрасный голос, она ему поверила, и все будет хорошо. Вообще, мама всегда мечтала о том, чтобы я увидела мир, у нас не было такой возможности, а модельная карьера – это шанс путешествовать и знакомиться с людьми.

Мама к Вам приезжала?

Мама очень долго не приезжала, не было финансовых возможностей, да и с визой было непросто. Я помню как первый раз, после 2 месяцев жизни в Италии я возвращалась домой – я тогда ничего не заработала, только отсняла портфолио и посетила кучу кастингов – я думала, что больше она меня никуда не отпустит. Когда я сообщила агентам о своих переживаниях, они одолжили мне 300 евро, которые я выдала маме за заработок – мол, и мир посмотрела и денег подзаработала. А потом мне позвонили, сказали, что есть заинтересованные во мне компании, и я вернулась в Милан уже на Неделю моды.

Можно ли назвать Armani Вашим крестным в модельном бизнесе?

Я бы так не сказала, я участвовала в его показе всего один раз, и потом мы больше не сотрудничали. Зато я поехала в Париж и там познакомилась с дизайнером Альбером Эльбазом и брендом Lanvin – с ними я сотрудничаю с тех самых пор, для меня Альбер – главный дизайнер. Уже в Нью-Йорке я попала к Марку Джейкобсу, в тот момент это был очень важный показ, потому что при выборе девочек на Неделю моды руководствовались именно отбором Марка. В тот год я открывала его шоу, после этого начались звонки и приглашения.

Альбер пригласил меня сниматься в рекламной кампании Lanvin и познакомил со Стивеном Мэйзелом, с которым мы потом сделали съемку для итальянского Vogue – это была моя первая съемка такого уровня.

Как получилось, что Вы обосновались в Милане, а не, скажем, в Нью-Йорке?

Я 8 лет прожила в Нью-Йорке и для меня это был дом, но потом я познакомилась со своим будущим мужем. Поначалу мы просто дружили, позже начали встречаться, это переросло в серьезные отношения, а потом родился Валерочка. Тогда муж работал в Dolce&Gabbana и не мог уехать ко мне в Америку, поэтому к нему переехала я.

Знаете, в один очень тяжелый период моей жизни (наверное, у каждой модели бывает такое, когда ты достигаешь всего, что задумывал и начинаешь переосмысливать свою работу, уходишь в себя и все кажется каким-то однотонным и пустым) он сказал мне, что я в первую очередь должна слушать свое сердце и идти, куда оно меня ведет. В общем, меня сердце привело в Италию (смеется) – я доверилась мужу и переехала. Там я почувствовала себя гораздо лучше, Нью-Йорк – это, конечно, мечта, но оставаться там по вечерам одной очень тяжело.

Италия Вам ближе?

Да, я люблю эту страну и людей, которые в ней живут, хоть с ними и сложно – они очень хрупкие и часто любят все преувеличивать, но у нас в России тоже есть такое. Зато здесь у меня рядом семья – ближе мама, сестра. Америка ­– слишком далеко, и если дома случаются какие-то проблемы, то очень сложно сразу приехать.

Расскажите, пожалуйста, про успехи сына, с момента нашей предыдущей съемки он очень вырос.

Валерио – замечательный ребенок, я никогда не планировала быть мамой, просто знала, что когда-то это произойдет, не более того. С рождением сына я поняла, насколько это прекрасно – быть матерью, поэтому я уже мечтаю о втором ребенке. Про рождение детей я все время слышала: «это такая любовь с первого взгляда на всю жизнь», а я рожала очень быстро – 40 минут – я даже не совсем поняла, что произошло, когда мне дали в руки сына, я подумала только: «Ну, вот он...». Зато теперь каждое утро я просыпаюсь с мыслью, что люблю его все сильнее… Материнская любовь этим, наверное, и особенна – она постепенно разгорается все больше и больше, а не вспыхивает однажды, чтобы потом перейти в «стабильное» состояние. Бывает, кажется, что сильнее любить уже нельзя, но вот он сказал впервые «мама» или подошел и осознанно обнял – и счастливее меня в этот момент уже нет никого на свете.

Сколько ему сейчас?

Ему 17 месяцев, мы уже научились кататься на самокате, бегаем-прыгаем, осталось заговорить.

Первое слово «мама»?

Да, но он одно время на все говорил «мама», когда хотел есть, например. Я не уверена, что это было осознанное «мама», а теперь говорит, обращаясь именно ко мне, причем иногда таким строгим командным тоном (смеется). А вообще сейчас, наверное, самый увлекательный период – сына интересует буквально все, он совсем не сидит на месте и хочет все изучить и попробовать, я за ним едва успеваю.

Как Вы относитесь к сторонникам раннего развития? К тенденции учить детей с самого раннего возраста – чтению, иностранным языкам, письму, музыке и так далее?

У нас так: если он хочет рисовать – мы рисуем, хочет бегать – бегаем. В сентябре думаю, поведем его в сад, хотя я переживаю, насколько ему там будет комфортно, ведь он еще не говорит, муж называет меня «obsessed mother» (смеется). А еще у нас есть прекрасная няня-итальянка, она с ним занимается, развивает, у нее у самой трое детей и большой опыт в воспитании. Валерио ее очень любит, бежит навстречу, когда ее видит – я, честно говоря, ревную жутко! Хоть и понимаю, что это необходимо при моих частых рабочих поездках.

У Вас никогда не возникало мысли бросить работу и заниматься только ребенком?

Знаете, я часто в поездках буквально свожу себя с ума этими мыслями, особенно так было поначалу. Когда моя мама в первый раз приехала к нам и взяла Валерушку из кроватки, у меня началась жуткая истерика, я сказала, что сына нельзя трогать, пока я не позволю. Мама положила Валерио обратно и попыталась меня успокоить, тогда я осознала, что у меня уже критическая ситуация и мне надо как-то иначе ко всему относится.

Это, наверное, потому что Вы долго были с малышом один на один?

Да, до 8 месяцев я занималась только ребенком, мы были практически всегда вдвоем (муж очень много работал). Я так все время боялась что-то пропустить в жизни сына, что находясь вне дома, просила мужа включать скайп и показывать мне Валерио. Муж смеялся и говорил, мол, что ты можешь пропустить за день, нового прыща он не приобрел.

Мама часто к вам приезжает?

Она старается, но часто навещать нас у нее не получается ­– она до сих пор очень много работает. По образованию мама логопед, долго работала в центре для инвалидов с глухонемыми детьми. Сейчас она преподает в обычной школе, занимается послешкольным образованием с отстающими детьми. У мамы очень тяжелая и нервная работа, но она ею живет. И я не могу лишить ее этого.

В прошлом интервью Вы сказали, что хотели бы открыть свой детский магазин, Вы уже что-то делаете в этом направлении?

У меня сейчас очень много предложений по моей основной модельной работе, поэтому на что-то другое совсем нет времени. Если я начну свой проект сейчас, боюсь, что не смогу воплотить его именно так, как задумывала.

Вы пока не готовы уходить из модельного бизнеса?

Я понимаю, что работа модели – это не на всю жизнь, и что через несколько лет тех предложений, что есть сейчас уже не будет. К тому же мои заказчики на меня рассчитывают, я не могу их подвести. Таким Домам как Ralph Lauren или Lanvin я не могу отказать, там замечательные команды и в них совсем непросто попасть. Когда они мне звонят и просят с ними поработать – это большая честь для меня, я не могу просто так сказать «нет».

Тем не менее, я, конечно, хочу начать какое-то большое и хорошее дело, поэтому потихоньку начинаю заводить нужные знакомства и разбираться, что к чему. Но смена деятельности – это очень большая перемена в жизни, а у меня их за последнее время случилось немало, поэтому я пока не хочу еще что-то менять.

Расскажите, пожалуйста, о своем муже. Какой он папа? Какие есть особенности у «итальянских отцов»?

Итальянские отцы очень гордятся своим отцовством, но большого участия в ребенке не принимают, поменять памперс малышу для них как открыть новый мир. При этом они, конечно, обожают своих детей и дают им абсолютно все. Дети для них всегда стоят на первом месте, и перспектива быть многодетным отцом никого не пугает. Каждый звонок мужа начинается с вопроса о малыше.

Муж нормально относится к тому, что Вы работаете? Кажется, классическая итальянская семья – это работающий муж, куча детей, жена, которая держит дом и маячащая поблизости свекровь?

До меня у него так и было, а со мной он слышит: «тут надо тебе посидеть», «тут надо тебе поиграть», «тут надо тебе в парк сходить с Валерио». Но муж, кстати, сам говорит, что каждый ребенок – совершенно особенный и не похож на других детей, поэтому нельзя сказать, что, раз у тебя есть дети, ты знаешь как воспитывать нового. Каждый ребенок – это другой человек, с другим характером, под который надо подстраиваться и менять себя. Я с ним полностью согласна, и рада, что у нас есть взаимопонимание в этом вопросе.

Сейчас Маурицио оставил работу в Dolce&Gabbana и ушел в искусство – он занимается художественной фотографией, скоро у него в Венеции откроется персональная выставка. Теперь у нас обоих ненормированный график.

Муж летает с Вами на показы?

Последний раз, когда я летала в Нью-Йорк, ему пришлось приехать: мы с Валерой заболели, и он тут же примчался нам помогать, а потом вы выздоровели, а он заразился от нас и слег сам, бедный. (смеется)

Есть ли какие-то карьерные планки, которые Вы еще намереваетесь взять? С кем еще Вы хотели бы поработать?

Мне кажется, что я уже поработала со всеми. И каждый раз, когда мне звонят и говорят, что я буду работать с тем или иным фотографом,­ я очень рада. Цели посотрудничать с кем-то конкретным у меня нет. Я у всех снималась, во всех показах участвовала и всех люблю, талант этих фотографов и дизайнеров безграничен и поражает количеством новых идей, о которых ты бы никогда и не подумал.

Был единственный бренд, с которым я не работала – Gucci. Я много раз ходила на примерки, но все как-то не складывалось. Я даже решила, что, когда они меня возьмут – это станет моим финальным показом в карьере. Но в результате я все-таки сделала их показ и продолжаю работать.

Когда вокруг столько талантливых людей, наверняка появляются мысли начать творить самому?

Да, конечно! Иногда хочется сразу пойти и что-то сделать. Но с другой стороны, я понимаю, что у каждого в этом бизнесе свое место и предназначение, я – модель. Чем больше работаешь с великими дизайнерами, тем меньше уверенности, что можно найти что-то новое и особенное в этой сфере.

Вы часто бываете в Минске? Скучаете?

С ребёнком реже туда получается ездить. Я не скучаю, но когда я приезжаю домой — мне хорошо.

Вы можете себе представить, что однажды вернетесь жить обратно?

Нет, особенно в Беларусь. В Москве сейчас стало гораздо лучше, она сильно поменялась с того времени, когда я начинала свою карьеру, а в Беларуси все так же, как и было 10 лет назад. Я прилетаю в Минск и попадаю на другую планету, где все происходит очень медленно, а люди словно чем-то запуганы. Нет той внутренней итальянской свободы, хотя на самом деле тебе никто ничего не запрещает. Мама говорит, что в Минске хорошо жить, если как она — ходишь на работу, приходишь после нее и сидишь дома. А если ты молодой и успел повидать мир, то тебе будет очень тяжело, особенно если ты хочешь создать свой бизнес.

Вы с сыном говорите по-русски? Планируете учить его родному языку?

Да, он понимает по-русски и по-итальянски. Я, безусловно, хочу, чтобы русский язык он знал как родной. Мне важно, чтобы сын меня понимал, чувствовал все нюансы, чтобы мы говорили на одном языке.